Понимание по-русски оценочной деятельности в её единстве с управлением стоимостью имущества

1. Немного о состоянии проблемы

«Оценочная деятельность»   это новорусское словосочетание, появившееся и официально закрепленное в 1998 году в Законе РФ «Об оценочной деятельности». Этот новый термин не вызвал особых споров и в сообществе практикующих оценщиков, уже сформировавшемся к тому времени, и в университетско-академической сфере, в которой, вообще-то говоря, долгое время новой дисциплине не уделялось особого внимания.

Правда, этому предшествовали непростые «выяснения научных отношений»   при этом важную роль сыграла защита М.А. Федотовой (под руководством А.Г. Грязновой) в 1995-м году докторской диссертации, само название которой было по тому времени вызывающим: «Рыночная стоимость собственного капитала (Вопросы теории и методологии)» . Следует сказать, что в последующем эта проблематика отошла на второй план по сравнению с технологиями оценки, но сейчас ее роль стала первостепенной.

Большую роль в становлении научных взглядов по этой проблеме сыграли известные российские специалисты, доктора наук: В.М. Рутгайзер, представители петербургской школы   умудренные опытом В.Е. Есипов и В.С. Озеров, и относительно молодые С.В. Грибовский и Е.И. Тарасевич. Если я кого-то не назвал, то не из научной или личной неприязни, а из-за меньшего своего знакомства с их научно-публичной деятельностью.

О своей включенности в этот процесс я здесь и дальше упоминаю потому, что постоянная научно-практическая деятельность в этой сфере (лично и с коллегами   с 1975 года) дает мне основание считать себя, без ложной скромности, одним из акторов , который свое личное дело связал с профессиональной средой. И поэтому в данной статье, как и в предыдущей, я делюсь мне известным, с полными цитатами из первоисточников.

Конечно, можно было бы считать, что после восьмидесятилетнего перерыва произошло восстановление той «русской оценки», которая сформировалась на рубеже XIX-го и XX-го веков, и стала одной из лучших в мире   при непосредственном участии великого российского государственного деятеля С.Ю. Витте. Его личный научный и практический вклад в становление оценочной деятельности и всего хозяйственного управления в России отражен мной в работе , вошедшей в комплект из десяти изданий по дисциплине «Оценка стоимости имущества» (пять учебных, пять – хрестоматий, включая МСО и ЕСО), который подготовлен по заданию Минобразования России в 2003 году .

Однако в той конкретно-исторической обстановке начала 1990-х годов, в которой заново формировалась оценочная деятельность в России, особое значение имела ее непосредственная связь с предпринимательской деятельностью. Будучи заместителем министра промышленности РФ мне довелось быть руководителем и основным автором разработок, ставших затем первым российским законом «О предпринимательской деятельности», хотя изначально закон должен был называться «О предпринимательстве».

И в том, и в другом законе появление слова деятельность, на самом деле, было   по инерции   данью той, якобы, «научной идеологии», по которой «индивидуальная трудовая деятельность» лукаво противопоставлялась десятилетиями осуждавшемуся (в полном смысле этого слова) «частнособственническому предпринимательству».

Этого не произошло с профессиональными дисциплинами, прижившимися в директивно-плановой экономике. Никому не приходило и не приходит в голову переименовывать Закон «О бухгалтерском учете» (ни в 1996 году, когда он был принят, ни сейчас, когда готовится его новая редакция) в закон «О бухгалтерской деятельности».

А ведь то, чему я в существенной мере посвятил предыдущую статью,   гармонизация Международных стандартов оценки (МСО) и Международных стандартов финансовой отчетности (МСФО) – это одна из важнейших методологических и практических задач хозяйственного управления (менеджмента) и во всем мире, и в Российской Федерации. Только ради этой цели и нужны все экономические измерения.

Статус «профессиональных» (а это означает   независимых) бухгалтеров и аудиторов во всем мире   такой же, как у оценщиков. И все другие специалисты по экономическим измерениям вместе служат единому Делу, которое теперь называется интернационально «бизнес-менеджмент» и лозунгом которого стало: «Что измеряемо, то управляемо!» 

Паллиативы российского закона «О собственности», других плодов компромиссного законотворчества 1990-х годов   так и не позволили создать в России развитую институционально-рыночную структуру. Мало радости в формальном причислении к странам с рыночной экономикой   все равно российскую экономику относят к еще только возникающим (эмерджентным) рынкам. Но это не дает оснований отвергать новейшую наилучшую общепринятую практику, которую лишь пару десятков лет тому назад в мире стали называть «Стандартами» (по различным дисциплинам экономических измерений).

Если быть до конца честными, то надо признать, что в начале 1990-х годов освоение оценочной практики практически целиком велось под руководством (и за деньги) американцев. Тогда же сформировался сумбурный лексикон как смесь бухгалтерского языка советских времен (новые власти им не занимались) и чрезвычайно упрощенных (к чему еще вернемся) переводов, в основном, с американской версии английского языка.

Проводя первый в России бизнес-семинар Минпрома РФ с международной компанией Эрнст энд Янг в 1990 году (с участием десятков только что появившихся российских предпринимателей, а также консультантов, начавших заниматься оценкой), я был вынужден постоянно поправлять переводчиков. Потом я сделал собственный доклад об отечественной теории и практике экономических измерений, что очень удивило и заинтересовало американцев. Этот эпизод повлиял на мою судьбу (с конца 1991 г. я почти десять лет проработал в московском офисе Эрнст энд Янг), но никак не повлиял на последовавшую затем массовую, но по существу неосмысленную «русифицированную американизацию» экономических дисциплин, включая оценку стоимости имущества.

Название научно-образовательной дисциплины «Оценка стоимости имущества»   соответствует исконно русскому языку и передает полностью ее современное содержание. А «оценочная деятельность» при таком понимании – это именно деятельность или «практика» по выполнению оценки стоимости имущества, которую называют и просто оценкой, и оценкой стоимости, и стоимостной оценкой, о чем пойдет речь дальше.

2. Немного об обосновании проблемы

Смысл понятия «оценочная деятельность» в России постепенно изменяется. Если в начале ее появления были разные толкования, то постепенно происходит сближение с тем смыслом, который вкладывается на других языках в понятие «практика», и который отличается от обычного понимания деятельности как обычного, пусть активного труда (т.е. как «activity»   по-английски). Именно в независимо-предпринимательском смысле говорят, например, о медицинской практике и, соответственно, о практикующем враче, хотя по-русски добавляют еще и упоминание о частном характере такой «практики».

В России той предпринимательской и образовательной дисциплине, которая касается оценочной деятельности, за прошедшие годы многими давались самодельные названия, исходя из сугубо вкусовых предпочтений, которые расцвели в период общего разброда и шатаний. В названиях оценочных компаний и учебных курсов пестрят такие сочетания: «оценка и/или экспертиза собственности», то же самое – с недвижимостью, или же – все чаще   с имуществом, но при этом все опасаются применять слово «стоимость».

Непрерывно проводимый мной мониторинг научных и практических знаний, касающихся стоимостной (по-современному понимаемой) природы явлений, подводит к противоречивому выводу. В России сейчас сложились благоприятные возможности для перехода к общепринятой в мире стоимостной оценке, НО такой переход возможен только вместе со смежными профессиями, реформа которых буксует из-за незнания и/или непонимания новейших научно-методологических основ оценки стоимости имущества.

Оставляя важные подробности для проводимых мной научных исследований, сформулирую их обобщение.   Новейшая научная методология, в целом, и применительно к экономическому знанию, в частности, – в последние годы преодолела внутренний кризис и стала существенно иной, основанной на системном информационно-коммуникативном понимании реальности и на множественности (плюрализме) методов, единство которых обеспечивает профессиональный дискурс (язык как способ выражения знаний и умений).

Произошло и происходит переосмысление разрозненных фрагментов накопленных знаний и умений. При этом стирается грань между фундаментальным и прикладным (практическим) знанием, а фигуру «нейтрального наблюдателя» заменяет деятельность профессионального специалиста, являющаяся не помехой, а единственным источником истинного знания. Итак, для стоимостной оценки истинным («объективным»   через «субъективное» суждение актора) является только результат профессиональной оценочной деятельности, и сегодня в мире нет иных способов постигать эту истину.

Не благие пожелания, а требование времени и новейшая научно-практическая методология вызвали столь большое внимание к кодексам поведения (и/или этики) и к другим институциональным условиям экономических измерений. Наивно предлагать универсальные решения и ускорять события, но одновременно является уже не наивным, а вредным   для нашего дела и для государства   существующая в России номенклатурная зарегулированность, которая выражается не в создании НОРМАЛЬНОЙ экономической среды, а в навязывании оценщикам непрофессиональных суждений и требований.

Избавиться от различных форм давления на оценщиков, которое неизбежно приводит к несусветному искажению истины, можно только ОБЪЕДИНЕНИЕМ ВСЕХ НАШИХ УСИЛИЙ ради той истины, которую по крупицам собирают сами оценщики в своей наилучшей общепринятой практике, отраженной в новейших стандартах оценки.

Все структуры власти должны относится к оценочной деятельности не исходя из номенклатурных (т.е. ведомственных, а чаще – лично-карьерных) интересов, а во благо истины и, значит, государства. Искажение истины при конкретной оценке стоимости имущества должно осуждаться профессиональным сообществом как продолжение «жизни по лжи», как уничтожение (вместо созидания) неосязаемой, но реально существующей социально-психологической материи (или среды), изучение которой помогает оценить стоимость, не отождествляемую с формальной суммой сметных или учетных затрат.

В последней формулировке мной с особой тщательностью выверено каждое слово, и для каждого слова могут быть представлены развернутые обоснования из новейших научно-методологических работ и наилучшей оценочной практики. Наиболее близким к нашим делам является приведенное в следующем параграфе краткое обсуждение работ Питера Боера . Пока приведу одно его высказывание, которое для меня самого является повторением пройденного, но в России же привыкли, что нет пророков в своем отечестве.

Термин стоимость имеет как широкое, так и узкое коннотационное (смысловое) значение. В настоящей книге я намеренно использую одно из наиболее узких определений. Оценка стоимости в этих рамках означает придание объекту имущества некоторой количественной характеристики – для этого достаточно денежной величины.

Я признаю существование и правомерность других «систем ценностей», однако я выбираю именно это, более узкое определение, так как его смысл является наиболее убедительным. Более широкие и, вместе с тем, менее материалистические определения стоимости, хотя и согласуются со словарем, пока что являются лишь «мутной водой».

Основную роль в современной оценочной деятельности и в управлении стоимостью играют те свойства неосязаемой материи, которые вновь стали называть сущностными (эссенциальными) или субстанциональными – НО в рыночно-институциональном смысле.
Выделенные термины применяются в Международных стандартах оценки (МСО) и характеризуют как самостоятельность индивидуальных (субъективных) суждений инвестора, так и их включенность в коллективную информационно-коммуникативную среду – этот термин введен почитаемым в мире современным социальным философом Юргеном Хабермасом , членом редколлегии российского журнала «Вопросы философии».

Для наших задач экономическая среда (рыночная и нерыночная) институционально оформленных социальных и личностных проявлений позволяет осмыслить ту капитализацию, которая происходит не непосредственно, а только посредством их включения в хозяйственный оборот, что намного шире, чем «оборот прав по ГК РФ».

Умственные (интеллектуальные) и чувственные (сенсорные) ценности   в том числе, информация   представляют собой те особенности имущества (или актива, или капитала), которые неразрывно связаны с его институциональной формой. К каждому из выделенных понятий обычно добавляется эпитет, характеризующий неосязаемость.

Но при этом мы остаемся в круге материального воспроизводства, и не выходим за пределы научного, а, значит, рационального познания мира – в ту сферу нематериальных и абсолютно иррациональных ценностей, которые связаны с религиозной верой, и считаются «непознаваемым таинством», особым проявлением которого является «чудо».

Религиозная вера   при самом искреннем ее исповедании – не имеет отношения к тем делам «для кесаря», которыми занимаются оценщики. Оценочная деятельность – как рациональная практика (НО в новом понимании рационального, что включает изучение регулярных иррациональных проявлений)   не кощунствует с какой-либо оценкой «чуда».

Привнесение в 1990-е годы в бухгалтерский (а затем – и в оценочный) язык термина, выпадающего из всего русского языка,   «нематериальные активы»   является не только результатом некритичного иноязычного заимствования, но и следствием незнания и непонимания современной научно-практической методологии экономических измерений.

Не вина тех, кто занимается оценочной, бухгалтерской, инвестиционно-проектной деятельностью – по не ими заведенным правилам. Кто, где и как устанавливает правила, будем разбираться постепенно, занимаясь только своим делом,   научно-практическими основаниями оценки стоимости имущества и управления стоимостью имущества.

3. О созидании стоимости в Новой экономике и уничтожении стоимости в России

Перевод трех упомянутых выше книг Питера Боера по оценке стоимости технологий (вообще-то, не только «высоких технологий», но и тех, которые применяются в традиционных отраслях, в добывающей промышленности, в социальной сфере) готовится нами сейчас к изданию. Последняя из перечисленных книг датирована ее автором (в предисловии)   июлем 2004 г., а доступной для перевода она стала в ноябре.

Разнообразный опыт П. Боера накоплен им более чем за четверть века. Его опыт в своем развитии очень близок к тому пути, который был пройден мной за тот же период. В 70-80г.г. мной были выполнены разработки по расчетам экономического эффекта новой техники, по созданию «Комплексной методики» (см. в статье [1]) и вплоть до 1991-го года проводились детальные расчеты, показывавшие отрицательную эффективность отечественного НТП. В дальнейшем методология экономических измерений получала отражение в практической работе, а сегодня важнейшими являются актуальные задачи по осмыслению (по-русски!!!) и освоению новейших Международных стандартов оценки.

Я неоднократно публиковал прокомментированные фрагменты из переводов работ П. Боера в некоммерческих информационных и учебных изданиях, а также на сайте РОО.

Приведу новый фрагмент   в нем я обнаружил отголосок темы, разрабатывавшейся мной четверть века тому назад: созидание и уничтожение стоимости. Напомню, кстати, идею Йозефа Шумпетера о «созидательном разрушении». Но ее трудно приложить к современной России, о которой П. Боер пишет в главе под удручающим названием «Вырождение происходит: древняя Мексика, древняя Зимбабве и современная Россия»:

Угроза вырождения не устраняется за счет модернизации. Россия, инженеры которой в наш век отправили человека в космос, скользит по наклонной плоскости. Она в 1980-х гг. декапитализировалась до уровня, когда стала не в состоянии сохранить Советский Союз. Рост ее валового национального продукта (ВНП) в 1990-е г.г. был по большей части отрицательным, сейчас она переживает серьезное снижение рождаемости и продолжительности жизни. Причины «большого скачка» России назад, как представляется, обусловлены совершенно неэффективной системой внутриэкономических операций, которая является побочным продуктом командной экономики. Проблемы страны какое-то время обострялись чрезмерным отвлечением ресурсов на военные нужды, продиктованное стремлением к поддержанию паритета с более богатыми соперниками. ... Если придерживаться терминологии настоящей книги, то Россия обладала высоким уровнем человеческого капитала, особенно в науке и инженерном деле, и огромными запасами природных ресурсов. Однако отсутствие культуры создания бизнес-планов обусловило то, что ее капитал нельзя было перевести в созидание стоимости. До тех пор, пока Россия в целом не научится работать в условиях, когда будут покрываться затраты на применение капитала  (т.е. будет положительный экономический эффект, по нашей терминологии,   Г.М.), процесс вырождения будет продолжаться. Продолжающаяся утечка капитала свидетельствует, что эта точка еще не достигнута... Теперь несколько государств (Польша, Чехия, Венгрия и Эстония) научились зарабатывать средства, покрывающие затраты на применение капитала, в то время как большинству других это не удается. Россия, Украина и другие новые государства пока что не могут обуздать деятельность своих мафий по разграблению богатств и основанную на кражах власть, которые вносят свой вклад в уничтожение стоимости в этих обществах.

Первое в России издание «Составление бизнес-планов» (серия «Пособия Эрнст энд Янг») было нами подготовлено в 1994 г., затем было несколько «чистых» переизданий, а в последние годы – «пиратских». В 1995-98 годах нами была выполнена дюжина подобных разработок, в том числе, изданы для широкого пользования пособия этой же серии: «Финансы и инвестиции», «Привлечение капитала», «Как понимать и использовать финансовую отчетность». Все эти издания до сих пор популярны в бизнес-сообществе.
Но вся эта методология не стала основой деловой культуры в России по причине нежелания ее осваивать криминальным бизнесом и коррумпированной властью. Это всем известно, а П. Боер лишь кратко это сформулировал, и обозначил словом «вырождение».

Одновременно с декабрьскими мероприятиями в России, о чем я писал в прошлой статье (см. сноску [1]), в США прошли мероприятия по «экономической добавленной стоимости» (ЭДС), начало которой положила в 1991г. книга Беннета Стюарта «Поиск стоимости» . Приобретя только что изданную книгу, я тогда не счел нужным ее переводить, хотя включал краткие сведения о ней в пособия, отмечая, что этот теоретически несложный метод аналогичен отечественным методикам 1970-80 годов.

Сокращенное название этого показателя снабжено символом зарегистрированного товарного знака (EVA®), но для специалистов является очевидным, что это   бухгалтеризованный вариант (с сотнями корректировок) метода, давно известного у нас как оценка годового экономического эффекта новой техники, после чего у нас шла оценка интегрального экономического эффекта с учетом факторов риска и неопределенности.

Если рассматривать ЭДС – не просто как практический измеритель и инструмент управления стоимостью, а как символ современной научно-практической методологии,   то следует привести здесь слова патриарха научного менеджмента Питера Друкера, сказанные им в 1998 году: «Это не прибыль, если Вы не получаете дохода, покрывающего затраты на применение капитала (not earn the cost of capital). Альфред Маршалл сказал это в 1896-м, Питер Друкер говорил это в 1954-м и в 1973-м, и теперь экономическая добавленная стоимость (ЭДС) систематизировала эту идею, слава Богу».

Однако такие спорадические и далеко не полные объяснения лишь свидетельствуют о необходимости более осмысленного практического применения новых методов оценки для целей управления стоимостью. Их развитие можно найти во многих новейших разработках, связанных с оценкой, но лишь подход на основе «реальных опционов» воспроизводит такую практику принятия управленческих решений с учетом реальной изменчивости стратегических планов, которую освоили менеджеры новейшей формации.

Тем самым обеспечиваются не только экономические измерения, соответствующие новейшим знаниям, но одновременно    без слишком условных допущений – и управление предприятиями и проектами на основе стоимости (Value-based management).

В этой связи приведу еще одну цитату из перевода П. Боера, касающуюся основы понимания широко распространенного метода «реальных опционов» (на основе стратегических бизнес-планов, принципиально отличающихся от директивных планов):

Планы являются опционами («опцион»   это буквально «возможность выбора», что важно знать для осмысления по-русски англоязычного термина, которого нет в других европейских языках,   Г.М.). План отличается от физического или финансового актива, он имеет в виду производство, так как у собственника плана есть свобода видоизменять план по мере изменения обстоятельств. Эта свобода обладает стоимостью, которую можно анализировать количественно. В этой идее заложен значительный смысл, так как реальные опционы оцениваются иным образом, нежели ценные бумаги.

...Планы начинаются как реальные опционы и трансформируются в осязаемый капитал, когда опционы исполняются. Эта идея нова, особенно как перспективный подход к оценке стратегического капитала... Для того чтобы оценить благоприятную возможность (а потому и стратегическую премию), аналитик должен тщательно отделять индивидуальный риск от систематического риска...

Эта идея дает универсальный метод стоимостной оценки, такой, который в равной мере применяется как к самой вялой компании старой экономики, так и к рисковой новой интернет-компании. Она также создает рамки для особых проблем стоимостной оценки, которые возникают, когда в пределах традиционного операционного бизнеса осуществляются блестящие инновации. Стоимость таких опционов при двойственных условиях быстрого роста и быстрой изменчивости может быть огромной, и бесспорно выше, чем можно было бы интуитивно догадаться. Руководителям НИОКР и тем, кто занимается их планированием на всех уровнях, необходимо обосновывать рекомендации, касающиеся ресурсного обеспечения НИОКР. Эта задача является неизбежной частью как годового бюджета, так и различных вариантов долгосрочных планов. Такие люди высоко ценят стремление к переходу от качественной   к количественной стоимостной оценке экономического эффекта новой технологии.

Последние выделенные мной слова в точности соответствует не только смыслу, но и терминам наших разработок 25-летней давности, которые игнорировались на родине и в ту пору, и – как это ни парадоксально – теперь, в Новой России без Новой экономики.

4. Немного об основных тенденциях в современном оценочном знании

На меня возложена моими уважаемыми коллегами огромная ответственность перед оценочным сообществом, доверившим мне не просто перевод и научное редактирование новейших международных и европейских стандартов, но и те научно-практические обоснования, которые обеспечивают понимание всего этого «самого нового» по-русски.

Профессиональные оценщики, которые выполняют уникальную функцию в институционально-экономической среде   в частности, они способствуют становлению справедливого рынка (это понятие не имеет прямого отношения к органам юстиции, а означает «игру по правилам»)   сами не осознают этой своей значительной роли. Не понимают этого и участники рынка, и рыночные регуляторы, и другие органы власти.

Прекрасно понимая, что привычка – вторая натура, я поэтому пытаюсь найти наиболее убедительные доводы, чтобы «самое новое», сказанное по-русски, не вызывало раздражения и отторжения. Также я осознаю, что люди, «по уши» завязшие в своих делах (кто – в предпринимательских, кто – в административных), просто не в состоянии «грызть гранит науки» в фолиантах из сотен и тысяч страниц, и в миллионах публикаций на сети.

В меру популяризаторских возможностей я пытаюсь выразить обобщенно и в то же время наиболее доступно   то «самое новое», что появилось и закрепилось не только в знании нашей дисциплины, но и в «знании о знании» (о познании). Эту штуку в зарубежных школьных курсах называют «эпистемологией», и популярно объясняют на примерах из истории развития знания в отдельных дисциплинах тех или иных явлений.

Все мудреные слова об информационно-коммуникативной системе, о признаваемой в новейшем «знании о знании» множественности понятийных смыслов, об их единстве, обеспечиваемом только языком профессиональной деятельности – не только нужно, но и вполне возможно заземлить на поле оценочной деятельности. Я попытаюсь это сделать несколько в другом плане, чем сделал в работе 2003 года.

Начнем «танцевать от печки»   от приведенной выше цитаты непререкаемого авторитета (на протяжении полувека ) Питера Друкера, говорящего в приведенной цитате о себе самом в третьем лице. Его славословие расчетам экономической добавленной стоимости (ЭДС) носит, несомненно, рекламный характер, но методологическую «точку опоры» для всех практических экономических измерений он указывает совершенно верно.

Этой «точкой опоры» является понятие, которое в современном англоязычном сленге обозначается словами «cost of capital» (наиболее точно смысл этого понятия передается словами «затраты на применение капитала»   см. сноску [9]). В традиционной экономико-теоретической литературе это называлось по-русски «процентом на капитал», что понималось как объективная характеристика экономической среды (рынка капитала), но, конечно, вызывало путаницу, из-за возможности смешения с индивидуальной (субъективной) ставкой процента на применяемый (и привлекаемый) капитал.

В настоящее время наблюдается настоящий бум англоязычной научно-образовательной литературы по вопросам «затрат на применение капитала»   по их отражению не только в оценочной и инвестиционной деятельности, но и финансовой отчетности, к чему бухгалтеры подошли только в самые последние годы. Насколько мне известно, через издательство «Уайли» предполагается издать перевод двухтомника Шеннона Пратта , который за три последних года завалил американский рынок своими учебниками, и готовит еще новые, в частности, по оценке для целей налогообложения.

В учебниках Шеннона Пратта, как и во многих других новейших американских изданиях, вся история «оценки стоимости имущества» начинается с обязательных ссылок на Альфреда Маршалла (как в советское время   на Карла Маркса) и завершается стандартами оценочной практики, формировавшимися в США в течение двадцати лет.

Замечу, что (об этом я более подробно говорил на российско-американском форуме ) все существующие сейчас своды американских стандартов оценки (их несколько) не приведены пока в соответствие с Международными стандартами оценки (МСО)   из-за вяло текущей «конвергенции» американских бухгалтерских стандартов (ОСБУ   GAAP) с Международными стандартами финансовой отчетности (МСФО).

Вопрос о практическом использовании самого понятия и соответствующих расчетов «cost of capital» («затрат на применение капитала») является ключевым, но понимается это по-разному и в теории, и в практике. Получается, что чем ближе к оценочной (а также бухгалтерской и инвестиционной) практике, тем больше рассогласованность в расчетах оценочных величин по МСО   в сравнении с расчетами по американским стандартам.

Что касается оценок стоимости имущества, которые проводят российские оценщики, можно сказать с достаточным основанием об их высоком качестве, если только на самого оценщика не оказывается сильного давления со стороны либо «крутого» заказчика, либо «регулирующего» органа. Причем первое – отмирает, а о втором – пока трудно судить.

Конечно, речь идет о той большой группе оценщиков-профессионалов, которые без особого труда получили евросертификацию, сдают экзамены по американским стандартам (на меня тут была возложена надзорная функция) и играючи обходятся с примитивными российскими стандартами. В отличие от многих иностранцев, работающих по шаблонам, наши оценщики образованы достаточно широко, чтобы в короткие сроки перейти на оценочную деятельность по полному своду стандартов , соответствующих новейшим изданиям МСО, ЕСО и МСФО (в части, касающейся оценки стоимости имущества).

Каких же знаний не хватает российским оценщикам? – По моему мнению, им – также как и всем специалистам по всем экономическим измерениям во всем мире – не хватает тех знаний, которых сегодня еще нет, во всяком случае, их нет в виде системного изложения новейших научно-методологических основ этих дисциплин.

5. Самое новое   это хорошо забытое старое, но переосмысленное в Новой экономике

В прошлой статье я пафосно заявил о том, что оценочная деятельность в настоящее время находится между Сциллой экономической теории и Харибдой бухгалтерского учета. Судя по поступившим откликам, приведенных в той моей статье разъяснений было недостаточно, особенно, в отношении экономической теории. Конечно, хотелось бы, чтобы те, кто этим интересуется, прочли бы упоминавшиеся выше четыре главы нашей книги (см. ссылку [1]), а те, кто читает эту статью, посмотрели бы предыдущую.
Я постараюсь далее дать некоторые пояснения, но не считаю их исчерпывающими.

На самом деле «экономическая теория», понимаемая в широком смысле, распадается на множество «экономических теорий» в узком смысле, которые никогда не смогут быть между собой в полном согласии – иначе они потеряют свою идентичность. Хотя национальные, а также религиозные различия   к этому прямого отношения не имеют, но в названиях отдельных экономических концепций появляются такие характеристики как, например, «австрийская школа» или «шотландские протестанты» (А. Смит и Д. Юм).

Для нашей профессии важным является выделение двух теорий, что предложил делать первым, как считают в англоязычном мире, именно Альфред Маршалл. Он выделил вместе с теорией стоимости (Theory of Value) новую дисциплину, названную им теорией оценки стоимости или теорией стоимостной оценки (Theory of Valuation) .

Последний английский термин, который по-русски называют и «вальвацией» (наряду с девальвацией и ревальвацией), подразумевает обязательную смысловую связь «оценки» – по-русски это слово многозначно (об этом позже), – со стоимостью имущества (актива, капитала), независимо от того, добавлено ли одно из выделенных слов или нет.

Для нас также важна родословная (генезис) развития «теории оценки стоимости» – на профессиональном русском языке, а также ее первородные формы (архетипы). В новейшем «знании о знании» именно такому профессиональному языку (или дискурсу) придается первостепенное значение   для понимания содержания любой дисциплины. Все экономико-математические, алгоритмические, модельные интерпретации – при их огромном значении в современном знании   являются вторичными по отношению к содержательной (а не формальной) стороне, во всяком случае, для стоимостной оценки.

Попросту говоря, как ребенку, сперва надо научиться или переучиться говорить («родная речь»   это и есть «дискурс»), а уже потом – считать, НО не только зная правила счета, а понимая смысл (в данном случае, экономический) выполняемых правил.

Широкую палитру исконно русского языка в применении к теории и практике стоимостной оценки, вместе с ее приложением к проблемам хозяйственного управления, оставил нам граф Сергей Юльевич Витте (1849-1915). С этим языком можно познакомиться не только в сделанных им уложениях по «оценке недвижимых имуществ (так применялось в России это слово)», которые были введены в 1893-94гг., и Закона 1899г., но более всего   в том глубоком и всестороннем анализе, который содержится в его поразительном «Конспекте лекций» , представленном широкой публике впервые в 1911г.

Я не устану повторять, что для выражения по-русски новейших смыслов (понятий) оценки и управления стоимостью имущества   наиболее адекватен профессиональный язык, оставленный нам основоположником российской оценки С.Ю. Витте. Приведу несколько фраз из издания его «Конспекта лекций», которое теперь является доступным, и его никак нельзя считать устаревшим – в отличие от многих других работ того времени:

Так как оценка частного имущества или богатства, производится, при меновом хозяйстве, по меновой ценности хозяйственных благ, принадлежащих отдельному лицу, то частное богатство может возрастать как от прибавления к нему меновой стоимости [«рыночной стоимости»   в оценочной терминологии, Г.М.] новых благ, добытых в хозяйстве, так и от увеличения меновой стоимости хозяйственных благ, входящих в его состав. Приращение частного богатства может последовать и по причинам случайным, не имеющим экономического характер. 

В современном меновом хозяйстве доход каждого частного лица переводится на деньги, приращение частно-хозяйственного дохода определяется не количеством произведенных ценностей, но денежной их оценкой. Напротив того, денежная оценка непригодна для определения прироста народного и мирового доходов: прирост этот определяется количеством вновь произведенных хозяйственных благ, поступающих на удовлетворение потребностей данного народа и международного общения.

Великие научные открытия и связанные с ними технические достижения, повлекшие за собой столь удивительные перевороты в промышленности и давшие такие громадные толчки быстрому и массовому накоплению капиталов, с ясностью показывает, как важен для целей капитализации прогресс знаний... Из сказанного выясняется, насколько крупна роль государства в деле развития капитализации в стране, так и определяется та его деятельность, которая прямо или косвенно содействует созданию всяких капиталов. Роль государства в развитии капитализации далеко не является исчерпывающей. Государство не столько созидает, сколько воспособляет, истинными же созидателями являются все граждане.

Издержки производства составляют тот уровень, ниже которого при нормальных условиях не может упасть цена товара. Ни один продавец не захочет, конечно, отдать товар ниже того, во что он обошелся ему самому. Всякий, напротив, сверх своих затрат старается получить еще излишек или прибыль. Размер прибыли неодинаков, но она не может подняться выше известного предела, если есть свободное соперничество между продавцами.

Для торговли в нашем… тарифе применяется обложение ценовного (ad valorem), т.е. обложение в определенном проценте стоимости товара. … Ценовная пошлина представляет собой налог, соизмеримый со стоимостью товара. При изменении цен на товар соответственно изменяется и обложение. 

За выделом из хозяйственного дохода частей, причитающихся на долю труда, капитала и на уплату ренты, получается остаток, составляющий предпринимательский барыш или чистый доход от предприятия. Отличительная черта барыша предпринимателя заключается в полной его неопределенности в противоположность ренте, заработной плате и проценту за пользование капиталом, которые представляют собой величины, определенные заранее, еще до начала производства. Вместе с тем барыш предпринимателя характеризуется элементами риска   величина этого дохода очень во многом зависит от степени правильности первоначальных расчетов. 

Краткий исторический экскурс в экономическую и оценочную теорию необходим в связи с тем, что российскими экономистами-теоретиками реанимирован столетней давности спор о, якобы, «неправильном переводе» на русский язык терминов, которые относятся к анализу и измерению экономических величин «в стоимостном выражении».

В новейших попытках изменить русский экономический язык присутствует явный акцент на поддержку высказываний М.И. Туган-Барановского, якобы, антимарксистской направленности. На самом же деле, он пытался «синтезировать социологический объективизм марксизма с субъективным индивидуализмом экономического позитивизма и марджинализма». Привело это к выводам, являющимся, мягко говоря, сомнительными:

Наш разговорный язык обладает двумя словами "ценность" и "стоимость" с существенно различными значениями. Я могу, например, сказать: "эта картина стоила мне очень мало, но ценю я ее очень высоко" – и всякий поймет, о чем идет речь. Но благодаря низкому уровню у нас теоретического знания, произошла поистине курьезная вещь: научная экономическая терминология не только не усовершенствовала терминологии разговорного языка, а существенно ухудшила ее и внесла в нее путаницу, которой разговорный язык лишен.

Среди многих русских экономистов (особенно среди марксистов) вошло в обычай употреблять термины "стоимость" и "ценность" не как противоположные, а как тождественные понятия, синонимы. Эта пагубная привычка была, по-видимому, введена и закреплена, главным образом, первым русским переводом "Капитала" Маркса, где немецкое слово "Wert" было ошибочно переведено словом "стоимость", а не "ценность". Между тем немецкий язык знает наряду с термином "Wert" (ценность) другой термин "Kosten" (стоимость), точно так же, как и по-английски слово "value" (ценность) никоим образом не может быть смешиваемо со словом "cost" (стоимость)… По всем этим причинам, русский теоретик, развивающий теорию стоимости, должен употреблять большие усилия, чтобы его читатели понимали, о каком экономическом явлении идет речь, и чтобы последние не смешивали "стоимость" с "ценностью".

Легальный марксист, увлекшийся позитивистской неоклассикой (марджинализмом), пытался срастить ее с марксизмом, который он понимал некоторым особым образом. Он не мог не знать о теории хозяйствования – в частности, о трудах С.Ю. Витте, который был политкорректным, но непримиримым критиком идеологии I-го тома марксова «Капитала» (он считал пустой абстракцией «измерение» стоимости через «редуцированные затраты общественно-необходимого труда»). Но практика измерения считалась тогда «вне науки».
И вообще все «чистые теоретики», приверженцы классической и неоклассической теории, с пренебрежением относились и относятся к управленческой проблематике, не считая ее научной. Особую роль в этом сыграла исходная предпосылка позитивизма, а именно: любое знание, в котором присутствуют ценностные (аксиологические, связанные с этическими и деятельностными факторами) элементы   в противовес позитивному знанию   стали называть нормативным знанием, и ему было отказано в «научности».

В экономико-теоретическом знании на протяжении всего XX-го века такие взгляды составляли главное течением («мейнстрим»), или «экономический империализм», пытавшийся распространить свои претензии на всё гуманитарно-общественное знание. Но в начале XXI века мейнстрим получил серьезнейший отпор со стороны «постаутистского» (после замкнутости) движения, к которому примкнули несколько тысяч продвинутых ученых, среди которых почти все нобелевские лауреаты по экономике последних лет.

Связь этого процесса со становлением Новой экономики рассмотрено нами в книге, а, якобы, «ошибочное» толкование по-русски иностранных терминов обсудим позже. Краткий вывод: предлагаемые позитивистами толкования, отходящие от русского языка В.И. Даля и С.Ю. Витте, опровергаются и национальными традициями, и новейшей теорией   во всяком случае, в отношении оценки стоимости имущества.

Кратко скажу еще о том, что, следуя новейшей (мировой) социально-экономической методологии, российские ученые ввели понятие «постнеоклассика». Это означает, о чем я уже говорил, «мирное сосуществование» различных абстрактных (индуктивных) теорий в рамках выделенной дисциплины – НО при включении в научный анализ деятельностного фактора и при обеспечении единства профессионального языка (дискурса).

Как все это следует понимать в приложении к экономическим измерениям и, в первую очередь, к оценочной деятельности? – Для того чтобы разобраться в основаниях этих дисциплин по-современному, следует осмыслить исторически сложившееся и развивающееся понимание сущности предпринимательской деятельности.

Во-первых, все известные теории и вся практика (свободного) предпринимательства свидетельствуют о том, что оно подобно обоюдоострой бритве, но кроме двух ясных возможностей его проявления (созидания стоимости и «кражи» прибавочной стоимости, т.е. эксплуатации трудящихся), есть и третья возможность – пренебрегать им, считая, что оно обеспечивает только арбитражную функцию, приводя рыночные цены к равновесию.

Во-вторых, если для развитых товарных рынков арбитражное допущение может считаться приемлемым, то для имущества, которое представляет собой долгосрочные капитальные ценности (активы),   последние два десятилетия показали несоответствие реальных рыночных стоимостей условным допущениям об их тождественности: либо средним (по «классике»), либо предельным (по «неоклассике») издержкам производства.

Наиболее глубокий исследователь методологических основ экономического знания Марк Блауг , отмечает, что в ранних работах представителей теории предельной полезности («неоклассики»), также как и в «классике»,   не уделялось особого внимания предпринимательству. Теоретическое осмысление роли предпринимательства (не считая фрагментов в «Принципах» Маршалла и в III-м томе «Капитала» Маркса), связывается с именами Шумпетера и Найта. Исторический обзор «концепций предпринимательства» Марка Блауга завершается его сентенцией: «Теория предпринимательства начинается там, где заканчивается теория предельной производительности».

6. Практическая реабилитация нормативного знания в стандартах оценки

Итак, теория предпринимательства определяет основные особенности теории оценки стоимости, отличающие ее и от трудовой теории стоимости, и от теории предельной полезности, и от других теорий, частных по отношению к той обобщенной практике («вечнозеленому дереву жизни»), которая предоставляет любому аналитику не голые и неосмысленные факты, а результаты суждений профессиональных специалистов.

Для специалистов, имеющих российское экономическое образование, очень важно правильно ориентироваться в отношении экономических воззрений Маркса, которые – явно или неявно (через язык)   оказали огромное влияние на восприятие всех основных экономических смыслов по-русски. Борьба за смыслы понятий (категорий) ожесточенно велась советскими марксистами. Новорусский антимарксизм с не меньшим ожесточением готов вместе с водой выплеснуть и ребенка. Обратим внимание на особенность одной из формулировок самого Маркса относительно того, кáк распадается прибыль на процент и предпринимательский доход в приводимой цитате из III-го (а не I-го!) тома «Капитала»:

Капиталист, работающий с собственным капиталом, точно так же, как тот, который работает с заемным капиталом, делит свою прибыль на процент, который полагается ему как собственнику, как кредитору, ссудившему свой собственный капитал самому себе, и на предпринимательский доход, причитающийся как активному, функционирующему капиталисту. … Даже когда он [промышленник, предприниматель] работает с собственным капиталом, его прибыль распадается на процент и предпринимательский доход. Вместе с тем чисто количественное деление становится качественным; оно имеет место независимо от того случайного обстоятельства, является ли промышленник собственником своего капитала или нет.  

Марк Блауг, прослеживая истоки предпринимательской концепции, пишет:
За первой полностью адекватной формулировкой роли предпринимателя надо обратиться не к Марксу,.. а к Й.Х. фон Тюнену. Во 2-м томе «Изолированного государства» (1850) Тюнен определил прибыль предпринимателя как доход, остающийся от валовой прибыли после уплаты (1) процента на инвестированный капитал, (2) платы за управление и (3) страховой премии по исчислимым рискам потерь. (Точно то же самое есть и у С.Ю. Витте,   Г.М.) Вознаграждение предпринимателя, продолжал Тюнен, является, таким образом, доходом за принятие на себя тех рисков, которые из-за их непредсказуемости не покроет ни одна страховая компания. Так как инновационная деятельность – в точности та процедура, при которой невозможно предсказать вероятность дохода или убытка, предприниматель с необходимостью является «изобретателем и исследователем в своей области». Обратите внимание: эта виртуозная трактовка предпринимателя (часто, но не всегда осуществляющего инновации) - как претендента на остаточный доход, опережает публикацию «Капитала» Маркса на 17 лет. Более того, Маркс читал «Изолированное государство» Тюнена (см. ссылку на эту работу в 1-ом томе «Капитала»). 

В противовес распространенному в современной России поверхностному остракизму по поводу экономических взглядов Маркса, у Блауга   взвешенные суждения:

Есть так называемое Большое противоречие, разрешение которого Маркс пообещал дать в томе III. Отдельные замечания в томе I свидетельствуют, что он нашел решение еще до 1867г., за два года до опубликования тома I... Том III «Капитала» был опубликован в 1894г. [Ф. Энгельсом], т.е. через четыре года после появления «Принципов» Маршалла (1890г.).

С позиции самого Маркса, теория трудовой стоимости формально верна лишь в том случае, если мы согласимся на допущение, что не существует различий в капиталовооруженности по отраслям. 

Что касается различий в терминах «предпринимательский доход»   по Марксу, или «предпринимательский барыш»   по С.Ю. Витте, или «предпринимательская прибыль»   по Маршаллу (а также «прибыль предпринимателя»   в современной оценочной практике), то сегодня эти различия   пустой спор о терминах, но не о существе вопроса.

А по существу вопроса сегодняшняя практика дала ответ применением трехступенчатого анализа экономической (рыночной) среды: на макроуровне (похоже на Маркса), на уровне «маршаллианских» отраслей и на конкурентном (локальном) уровне.

Современная экономическая теория в своих практических приложениях, наиболее соответствующих новейшим реалиям, основной упор делает на изучении постоянно воспроизводящихся «ненормальных» условий и, соответственно, «ненормальных стоимостей». Исключительно важным методологическим моментом является при этом рассмотрение проблемы «экономической неопределенности» и связанным с ней пониманием «рисков». Эту проблему исследователи трактуют весьма разнообразно, но исторически ее истинное понимание связано с предпринимательскими рисками.

Кроме упоминаний о риске у С.Ю. Витте, приведем слова самого А. Маршалла :
Рассмотрение предпринимательского риска возвращает нас к тому обстоятельству, что стоимость предмета, хотя и обладает тенденцией к достижению равенства с нормальными издержками его производства, не совпадает с ними в каждый данный момент,   разве что случайно.

Таким образом, если общим случаем считать материалистическую концепцию, согласно которой стоимость любого имущества может быть представлена как сумма затрат на использованные в производстве ресурсы, то в эту сумму должны включаться еще и затраты на примененный капитал   по ставкам (нормам), характеризующим его рыночное замещение, а кроме того, ненормируемые суммы вознаграждения за те риски, которые берет на себя предпринимательство, являющееся основным созидательным и эмерджентным (возникающим без явных причин) фактором экономического развития.

В этом вся суть развития! Но «ненормальность» предпринимательской прибыли или премии за риск   не означает иррациональности этого фактора. Новейшая концепция рациональности и экономико-поведенческие эксперименты лауреатов нобелевской премии В. Смита и Д. Канемана (см. [4]) позволяют теоретически обосновать (давно применяемые в практике) закономерности систематически проявляющегося влияния этого фактора на экономические результаты. А в традиционных подходах (при всем разнообразии замечательных теорий в рамках рациональности «homo oeconomicus») в этих теориях такое влияние   либо вообще не рассматривалось, либо предполагалось, что оно неявно уже отражено в общей эффективности капитала. Об этом – у того же Блауга:
Растущая популярность теории общего равновесия закрыла возможность построения теории предпринимательства. … Неудивительно, что типичный учебник экономической теории сегодня насыщен анализом поведения потребителя, решений фирм, максимизирующих прибыль (в краткосрочном равновесии), теории заработной платы, теории процента, теории внешней торговли и т.п., но небогат анализом технических нововведений и теории предпринимательства. Это тем более примечательно, что фактический консенсус по поводу несущественности предпринимательства в ХХ-ом веке подвергался сомнению, по крайней мере, по двум серьезным поводам. Одним из них была публикация книги Фрэнка Найта (1921г. эта прекрасная работа переведена на русский язык лишь спустя 80 лет,   Г.М.), признанного, но мало читавшегося классического произведения современной экономической науки. По Йозефу Шумпетеру, предприниматель – источник динамических изменений в экономике, и капиталистическая система не может быть понята в отрыве от условий, создающих почву для предпринимательства. ([21],. С 430). ...Знаменитое вальрасово правило нулевой [предпринимательской] прибыли при долгосрочном равновесии означало, что предпринимательство является  бесплатной услугой в стационарной экономике, - это у Вальраса просто постулат.

Однако следует признать, что ни теории предпринимательства, ни теории оценки стоимости имущества   в законченном виде не существует, и вряд ли они будут когда-нибудь созданы в том виде, в котором традиционно создавались экономические теории. Но за двадцать лет сформировались и в последние три года получили всемирное признание своды нормативного научно-практического знания, которые отражают наилучшую общепринятую практику и которые получили название Международных стандартов по отдельным дисциплинам, связанным с экономическими измерениями.

Такая практическая реабилитация нормативного знания, в том числе, в новейших Международных стандартах оценки, выросших из национальных стандартов и из того интернационального знания, о котором шла речь,   выдвигает их на передовые рубежи всего экономического знания, которое не готово к переоценке своих научных ценностей.

7. Немного о текущем моменте и о ключевом вопросе преобразований

Можно с полной ответственностью утверждать, что группой наиболее активных российских профессионалов к настоящему моменту сформирована целостная и непротиворечивая система понятий оценочной деятельности, во всяком случае, ее основа, соответствующая пониманию по-русски (в истинно национальных понятиях) той новейшей (всемирной) научной методологии и наилучшей общепринятой в мире практике, которая отражена в международных и европейских стандартах оценки.

Эта система понятий взаимосвязана с инструментальными возможностями, но не следует смешивать экономические измерения с эконометрикой, что подкреплю одной из формулировок ведущего отечественного специалиста в этой области С.А. Айвазяна :
Эконометрика (эконометрия) – научная дисциплина, позволяющая на базе положений экономической теории и результатов экономических измерений придавать конкретное количественное выражение общим (качественным) закономерностям, обусловленным экономической теорией... Предметом эконометрики являются экономические и социально-экономические приложения, а именно: модельное описание конкретных количественных взаимосвязей, существующих между анализируемыми показателями.

Взаимосвязи новейшей теории и общепринятой практики экономических измерений, основу которых составляет оценка стоимости имущества, с общей экономической теорией и с эконометрикой дополняются еще и более сложными междисциплинарными связями, в результате чего сформировалась, например, «экономика права». Вместе с тем, самостоятельность теории оценки является и точкой опоры для понимания всего, что касается хозяйственного управления (менеджмента),   в соответствии со смыслом понятий, сохранивших традиции профессионального русского языка и получивших новые оттенки смысла в эпоху становления постиндустриальной, информационно-технологичной экономики, называемой также Новой экономикой и Экономикой знания.
Повторим, вслед за нобелевским лауреатом Дональдом Нортом, что издержки в институционально-трансакционной экономике связаны с оценкой стоимости имущества, а также с обеспечением прав и с принуждением к их соблюдению.

В России же номенклатура постоянно нарушает права собственности (прежде всего, самого государства), да еще подминает оценочную деятельность   значит, она совершает двойное нарушение. Занимая позу страуса в «спорах хозяйствующих субъектов» при корпоративных войнах, связанных с правами на имущество и с оценкой его стоимости, она становится уже не грабителем (как при либерализации цен и псевдопрватизации), а предателем народа, безопасность (включая экономическую) которого обязана защищать.
А главное, о чем не хочет вспоминать хозяйничающая номенклатура, это – о той деятельности, которой она должна заниматься по своей прямой обязанности, а именно: заниматься непосредственным управлением организациями и предприятиями, которые составляют государственный (федеральный, субфедеральный и муниципальный) сектор.

Чиновники, которые должны были бы этим заниматься, даже понятия не имеют о том, что все международные стандарты для госсектора (по оценке, по финансовой отчетности, по инвестиционной деятельности) ориентированы не на коммерческие показатели (прибыль, дивиденды и пр.) а на достоверные показатели производственного (сервисного) потенциала, его созидания или разрушения (уничтожения). Но ведь такое занятие не позволяет совершать «откаты» и другие русские ноу-хау по взяточничеству. Не умея и не желая заниматься своим делом, они не просто манкируют тем, что оплачено налогоплательщиками, а своим вмешательством разрушают хрупкую рыночную среду.

О каких же тогда благоприятных возможностях можно говорить? – О тех, которые связаны с поисками истинно государственных решений проблем в сфере экономических измерений. Это происходит в финансовой отчетности, особенно, после перехода на госслужбу профессионала в этом деле Л.З. Шнейдмана. Это происходит в организации рынка корпоративных ценных бумах, после перехода на госслужбу также профессионала О.В. Вьюгина. Этому же способствует и очередная инициатива министра экономики и развития Г.О. Грефа , которая имеет непосредственное отношение к нашей профессии:

Методологическая база оценочной деятельности характеризуется высокой степенью динамичности в соответствии с процессами на микро- и макроэкономическом уровнях, и в большой степени базируется на профессиональном суждении...
В условиях становления финансового рынка и увеличения количества корпоративных транзакций, в том числе по приватизации государственной собственности, а также в сфере недвижимости, профессиональный уровень и независимость оценочной деятельности является принципиальным вопросом. В среднесрочной перспективе представляется бесперспективным подход, основанный на преобладающем государственном регулировании оценочной деятельности, который реализовывался до настоящего времени... К ведению Национального совета по оценочной деятельности отнесены следующие основные вопросы: (...) разработка и утверждение (после переходного периода, с 1 июля 2007 г.) национальных стандартов оценки, соответствующих Международным стандартам оценки, и методических рекомендаций по оценке стоимости.

Правда, я должен отметить, что пять лет тому назад Г.О. Греф (как первый замминистра Мингосимущества России) написал   по моей просьбе   предисловие к двухтомному учебному пособию по Международным стандартам оценки. И в том его высказывании содержались примерно те же прекрасные слова. То высказывание мной включено в историческую справку «К пятой годовщине русского издания МСО 2000».

Так что, может, пройдет еще пять лет...   И опять придется повторять, что «воз и ныне там». На это-то и надеется рассыпанная по ведомствам и регионам номенклатура... Но сейчас ситуация изменяется и, как мне кажется, можно надеяться на то, что не за пять предстоящих лет, а в ближайшие год-два российская оценочная деятельность способна стать столь же уважаемой в мире, какой она была в начале прошлого века, в 1900-ые годы.

Теперь на повестку дня может быть поставлена амбициозная программа-максимум, которая по самому большому счету может стать новейшей научно-практической дисциплиной, не просто развивающейся на собственной российской почве, но оказывающей воспринимаемое (в остальном мире) влияние на международные стандарты.

Для этого, прежде всего, российским оценщикам надо до конца преодолеть самим антипредпринимательскую методологию (основанную на советской версии марксизма – без освоения и осмысления III-го тома «Капитала») и помочь в этом коллегам по смежным дисциплинам. Эта методология была унаследована от директивно-планового подхода, и от общей политики огульной борьбы с частным предпринимательством.

Не менее сложную задачу представляет и преодоление беспредпринимательской методологии, укоренению которой в России способствовало некритичное заимствование субъективно-психологических (нео)позитивистских теории, отрицающих объективность суждений, основанных на рынке.

И та, и другая методологии противодействует в наши дни, созиданию стоимости и менеджменту, основанному на стоимости. Только научно-практические основы, включающие в себя предпринимательскую методологию оценки и управления стоимостью имущества, помогут преодолеть «вырождение» российской экономики.

8. Немного о языке оценочной деятельности как основы этой дисциплины

Чтобы сосредоточиться более всего на языке оценочной деятельности, считаю нужным заметить следующее. За пять лет с момента первого издания МСО 2000 (с комментариями и дополнениями) и за десять лет, прошедшие с издания   получившего широкое применение – пособия (толкового словаря) «Финансы и инвестиции», НЕ БЫЛО НИ ОДНОГО ПУБЛИЧНОГО ВОЗРАЖЕНИЯ (да и устного   с обоснованиями) против применяемого нами понятийного аппарата. Хотя мне и моим коллегам за это время пришлось переосмыслить ряд толкований важных терминов и ввести несколько новых.

Во многих изданиях последних лет (особенно, переводных) в определенной степени   со ссылками и без таковых   применяется тот лексикон, который мы обосновываем и развиваем в течение этих лет. Речь идет не только об изданиях по оценочной деятельности, но также и по корпоративным финансам, по финансовым функциям  и др. У нас есть расхождения с бухгалтерами по толкованиям отдельных терминов, но именно эти расхождения следует не «заметать под ковер», а выносить на публичное обсуждение.
И я готов по каждому слову, которое есть в моих собственных работах и в переведенных и научно отредактированных мной текстах (в первую очередь, в новейших стандартах), объяснять, откуда оно взялось, и почему следует применять именно его, а не другое. И я не постесняюсь признать ошибку, если таковая будет доказана.

Мало толка дискутировать с самыми лучшими профессиональными переводчиками, которые не являются предметными специалистами по нашей или по смежной дисциплине, хотя с ними можно работать в режиме прояснения «вербальных нюансов».

Но настоящим знанием, вообще-то, надежно владеют только так называемые «носители языка», т.е. двуязычные специалисты, для которых оба языка являются родными. У меня есть возможность советоваться с такими специалистами всегда, когда это нужно. Во всех же спорных случаях, касающихся исходных принципов и понятий, не может быть никаких других способов разрешения спорных вопросов, кроме проведения тщательного анализа и, если требуется, совершенствовании нормативных установлений.

Дело в том, что в языке и нашей профессии, и всех экономических измерений, – во всем мире происходят сейчас такие тектонические сдвиги, которые затмевают те несколько раз происходившие в нашей стране преобразования самых глубинных оснований экономического управления. Так что нам, как никому другому народу в мире, привито чувство послушания и исполнения нормативных установлений.

А все разговоры о традиционной легкости неисполнения суровых российских законов – это лишь свидетельство несоответствия таких законов общепринятым нормам. В законопослушной Америке весь пелетон машин, нарушая предписания, идет по хайвею с превышением скорости, а в Германии на автобанах просто отменили все ограничения.

В отношении оценочной деятельности во всем мире признано, что «наилучшая общепринятая практика» в виде свода Международных стандартов оценки есть институционально закрепленная форма столь же общепринятого нормативного знания. Любые изменения и дополнения самого свода и его научно-практических обоснований осуществляются по демократической процедуре, установленной МКСО.

Ущемляет ли это российских оценщиков и, вообще, государство Российское? – Следует отметить, что по всему своду МСО рассыпано множество оговорок, касающихся учета национального законодательства   в конкретно оговоренных случаях.

Это снимает вопрос об ущемлении государственных интересов, однако ставит такой вопрос перед представителями государства, которые должны этим заниматься. Но за пять лет постоянной работы с МСО «по-русски»   не было ни одного чиновника, который хотя бы прочел свод МСО. Правда, недавно в структурах власти, ответственных за оценочную деятельность, появились профессиональные оценщики, способные этим заняться.

Что касается самих оценщиков, то ответ на поставленный вопрос – весьма непрост. Отказ от сложившихся стереотипов и освоение новых стандартов   будут болезненными настолько, что могут существенно отразиться на текущих финансовых делах оценщиков.
Вот тут-то и проявляется самая страшная болезнь, пронизывающая изнутри отечественную экономику за все время «после 1913 года», после периода расцвета России благодаря Витте и Столыпину. Это социально-психологическое заболевание связано не только с потерей исторической памяти, о чем сейчас много говорят, но и – что намного страшней – с полной утратой долгосрочно-предпринимательских жизненных установок. Следствием именно этого заболевания является перманентное уничтожение стоимости, а, в конечном счете,   декапитализация и вырождение национальной экономики.

Если применить эту логику к самóй оценочной деятельности, то ее капитал или потенциал будущего роста будет уничтожен, если сами оценщики не используют имеющиеся сейчас благоприятные возможности для созидания будущего потенциала.
Но есть ли вообще какой-либо «особый путь» российской оценки?

В недавней статье, растиражированной в печати и на многих вэб-сайтах , борзая журналистка устроила провокацию, дав название «Оценка в России не пойдет по западному пути   она найдет свой» для интервью, которое ей дал профессионал, ничего не говоривший о каком-то особом «пути оценки в России», отличном от «западного».

Это – мой уважаемый коллега Василий Иванович Светлаков (такой же, как и я, заведующий кафедрой), который дал достаточно подробные разъяснения по широкому кругу вопросов проведения оценки недвижимости, причем сделал он это в полном соответствии с Международными стандартами оценки. Он также сказал следующее:

«Скорее всего, оценочная деятельность в России будет развиваться по собственному сценарию. У нас оценка никогда не будет востребована так, как на Западе. Такой у нас менталитет   люди не привыкли доверять профессионалам и платить деньги за услуги. Каждый считает себя специалистом в оценке недвижимости. С другой стороны, многое зависит и от самих оценщиков... В западных странах доступнее профессиональная информация... Нам нужно сделать информацию об объектах недвижимости более «прозрачной», тогда будет сложно завысить или, напротив, занизить стоимость объекта».

Я считаю такую позицию профессионально честной, и – к тому же   содержащей совершенно верное указание автора на то, что многое зависит от самих оценщиков. Журналистка же выразила в названии статьи тот псевдопатриотический настрой коррумпированных чиновников и крикливых политиканов, которые как черт ладана боятся истины (необходимой для блага государства!) и предпочитают, чтобы оценщики – как и сами они   «щи лаптем хлебали» и вели полурабское-полуворовское существование.

Сами оценщики, переживая очередные организационные пертурбации и считая, что в нашей вертлявой экономической политике может произойти все что угодно, не теряют время на сомнительное обеспечение профессии добротными гарантиями на перспективу.
Но все же тем из них, особенно руководителям объединений оценщиков, которые найдут время, чтобы позаботится об общей перспективе, напоминаю: 11 января МКСО обратился с «Вопросником» ко всем оценщикам мира   в связи с разработкой бизнес-плана дальнейшего развития Международных стандартов оценки на 2006-07г.г.

13 января  и 14 января я опубликовал на русском языке сперва сам «Вопросник», а потом   дополнительную подборку материалов (со всеми гиперссылками   всего 12 файлов) в помощь для подготовки ответов на простейшие вопросы МКСО.

9. Настоящий профессионализм – в деталях, нюансах и «мелочах»

Уточняю: новый «Вопросник» МКСО представляет собой простецкий опросный лист, заполнение которого для профессионального оценщика не составит труда, хотя его название отличается многозначительностью: ПОДГОТОВКА К НОВЫМ ВЫЗОВАМ.
Ну, что ж, это название очень подходит для самых животрепещущих задач российской оценочной деятельности при ее достойном вхождении в международное сообщество – по всем экономическим делам, и по оценочной деятельности тоже.
Ответ в МКСО мы, конечно, направим, и постараемся в нем отразить интересы российского государства, но было бы желательно, чтобы при подготовке этих ответов впервые выразили бы внятную позицию представители государственных органов. Это надо им самим и всем оценщикам, озабоченным всерьез перспективой своей профессии.

Но чтобы осмыслить   при ответах на простейшие, поверхностные вопросы   какая глыба проблем скрывается в подводной части этого айсберга, среди материалов «в помощь для подготовки ответов» я там же разместил один из конкретных прежних опросных листов . В нем подробно изложены 62 пункта, несколько примеров и поставлено 28 вопросов. Приведу фрагмент, показательный во многих отношениях:

40. В Международном руководстве сказано, что АЗЗ (амортизированные затраты замещения) можно либо описывать либо как методологию стоимостной оценки, либо как базу стоимости / определенной (дефинированной) стоимости. Некоторые комментаторы считают, что АЗЗ – это метод оценки, используемый для определения суррогата для Рыночной стоимости при отсутствии сопоставимых объектов. Поскольку АЗЗ является нерыночной оценкой, другие комментаторы рассматривают ее как отдельную «базу» оценки, отличную от Рыночной стоимости.

Вопрос 14: При описании принятия расчетной величины АЗЗ для целей отчетности, считаете, что ее следует описывать как «методологию» или как «базу», или же, как и то, и другое?

- РОО считает, что речь идет о частной прикладной «методологии» (технике проведения расчета), но она не может считаться отдельной «базой» оценки Рыночной стоимости, а имеет отношение к «базам» оценки, отличным от Рыночной стоимости
Вопрос 15: Считаете ли вы, что «натурально-техническая оценка» (assessment) АЗЗ является «стоимостной оценкой» (valuation) или «расчетной суммой» (estimated amount)?
- РОО считает, что «натурально-техническая оценка» (assessment) АЗЗ является «расчетной суммой» (estimated amount), а не «стоимостной оценкой» (valuation).
Сразу оговорюсь, что у меня самого возникли сомнения в однозначности сформулированных ранее от имени РОО ответов – после того как МКСО выпустил, а я перевел и опубликовал на русском языке два новейших окончательных документа:
   - Международное Применение Оценки 1. Оценка для финансовой отчетности ;
   - Международное руководство 8. Затратный подход для финансовой отчетности (АЗЗ) .

Сомнения эти связаны только с тем, что при гармонизации МСО с МСФО, осложняемой конвергенцией МСФО с ОСБУ (GAAP), пока неясно, какую позицию займет российское бухгалтерско-аудиторское сообщество. Не хотелось бы разнонаправленных решений. Вопрос этот не схоластически-терминологический, а затрагивающий исходные принципы экономических измерений   в том самом «денежном выражении», от которого зависят и финансовые показатели, и управление стоимостью компании. Он лежит в том же слое проблем, что и выбор либо принципа «замещения» (АЗЗ по МСФО), либо традиции «исторических затрат» (АИЗ по ОСБУ).

К этому добавляется еще и острая необходимость для оценщиков воздействовать на бухгалтерско-аудиторское сообщество в том направлении, чтобы переход на международные стандарты по всем дисциплинам сопровождался непосредственным участием профессиональных оценщиков в формировании финансовой отчетности.

В МСФО до сих пор этому вопросу практически не уделялось внимания, а в Международных Стандартах Аудита (МСА) появились, хотя не очень четкие, указания :

Из п. 8. Оценка по справедливой стоимости может быть получена посредством использования модели оценки (например, модели, основанной на прогнозировании и дисконтировании будущих денежных потоков) или с помощью привлечения эксперта, например, независимого оценщика.

Из п. 36. Доказательство, подтверждающее измерение справедливой стоимости, например, ее оценка, произведенную независимым оценщиком, может быть получено на дату, не совпадающую с датой, когда предприятие должно оценивать и отражать такую информацию в финансовой отчетности. В таких случаях аудитор должен убедиться, что руководство приняло в расчет влияние событий, операций и изменения обстоятельств, имевших место между датой измерения справедливой стоимости и отчетной датой.
В самых последних публикациях Международной Федерации Бухгалтеров (МФБ   IFAC) рассматриваются различные аспекты оценочной деятельности  с предложениями присылать комментарии до 30 апреля 2005 года. Это не совсем наше дело, но необходимо, чтобы все российские экономические измерения проводились бы, прежде всего, на едином русском профессиональном языке.
А что происходит сегодня? – В коротеньком Вопросе 15 (из приведенного выше фрагмента) абсолютное большинство российских специалистов по любым экономическим дисциплинам – переведут одним и тем же словом «оценка» все три английских слова (valuation, assessment, estimation). Для специалистов, не владеющих (на хорошем уровне) английским языком, этот вопрос абсолютно обессмысливается, если каждую из «оценок» не доопределить уместными для каждого случая словами (релевантными эпитетами).
Здесь я привел пример только с тремя различными смыслами, вкладываемыми в русское слово «оценка», а их – более десятка, причем они постоянно возникают в текстах, касающихся оценочной деятельности со всё возрастающей частотой. Но в новейших стандартах все больше уделяется внимания степени отделению смыслов и способов оценки натурально-технического и публичного (государственного) характера. А путаница по-русски приводит опять же к искажению конкретных величин в денежном выражении.
Нами тщательно исследована та несуразица, которая сложилось сейчас в теории и практике всех экономических измерений на русском языке. Приведение в соответствие с международными стандартами всех национальных стандартов по разным дисциплинам, позволит выявить различия и сродство, поддающееся гармонизации. Во всех дисциплинах стандарты начинаются с основополагающих принципов и понятий   это и есть формируемые нами Методологические основы оценки стоимости имущества.

Здесь следует вернуться к высказываниям М.И. Туган-Барановского (см. в пятом параграфе), к неординарной научной деятельности которого можно относится только с огромным уважением. Его мысль можно правильно воспринять только в понятиях теории субъективной полезности. Один из ее родоначальников Карл Менгер вообще требовал запретить применение слова «ценность» в отношении любых «вещей», и каких бы то ни было связей с «объективностью». Хотя современный неопозитивизм стал существенно иным, но российскими неофитами все воспринимается в непримиримо первобытном виде.

Уместно напомнить, известное всем изучавшим экономическую теорию в России примечание Карла Маркса, сделанное им в начале первой главы первого тома «Капитала» (в сноске 4): «это совершенно в духе английского языка, который любит вещи непосредственно данные («worth») обозначать словами германского происхождения, а рефлектированные («value») – словами романского происхождения».

В современном экономическом знании   при всем «толерантном плюрализме»   такая формулировка лишается сарказма, и в оценочной деятельности теперь «мирно сосуществуют» оба понятия, но в смыслах, отличающихся от их первоначальных смыслов, и, к тому изменяющихся в наше время. Вот, что говориться об этом в ЕСО:

Существует риск смешения терминов «стоимость» (value) и «ценность» (worth), особенно при переводе на языки, отличные от английского. Во многих языках невозможно провести различие между этими двумя словами. В отчетах об оценке недвижимости хорошей практикой, для того чтобы избежать введения реципиента в заблуждение, является использование слова «стоимость» только при выражении объективно установленной стоимости в обмене (value in exchange) на заданную дату, и использование слова «ценность» только в контексте стоимости в использовании (value in use)... Понятие стоимости в использовании  основывается на субъективной, имеющей нерыночное происхождение натуральной оценке (assessment) экономической полезности актива для предприятия. Иногда ее называют «инвестиционная стоимость».

Конкретное значение многозначного слова value в русских переводах выясняется в зависимости от контекста, и особого затруднений это не вызывает: «величина» в математике, «стоимость»   в экономике, «ценность» (обычно во множественном числе) – в социальном и нравственном смысле. Но при этом в русском языке невозможно уничтожить  «вещественный» смысл слова «ценность», тот смысл, который в английском языке имеет слово asset, но не в узком значении части бухгалтерского баланса, а в том широком понимании «актива», которое по-русски передается все-таки словом «ценность».

Мы тщательно отслеживаю изменения, происходящие на наших глазах в терминологии разных международных стандартов, понимаемых нами как выражение нормативного экономического знания. Новейшие изменения в бухгалтерско-аудиторском менталитете проявились не только в том, что основным понятием в измерении (measurement – российские бухгалтеры называют его «оценкой» без какого-либо эпитета, чем вносят невообразимую путаницу в переводы и своих текстов и по оценке стоимости имущества) в МСФО стала «справедливая стоимость» (fair value).

Вместе с тем теперь из употребления выведено понятие book value («бухгалтерская / балансовая стоимость»), и его место заняло безразличное к экономическому содержанию измерителя выражение «учетная сумма» (caring amount), а слово «сумма» (amount) применяется во многих других словосочетаниях. Но в русских переводах МСФО только для caring amount продолжают давать «бухгалтерскую или балансовую стоимость»!

Это свидетельствует о незнании или о непонимании того особого смысла, которое придается теперь понятию «стоимость» в новейшем рыночно-предпринимательском смысле. Ведь «учетная сумма» может измеряться и по «справедливой стоимости» и по «затратам замещения», хотя американцы продолжают вместо последних ставить «исторические затраты» (historical cost). Но теперь стало совершенно очевидно, что по-русски впредь вообще не следует называть любые затраты (издержки)   «стоимостью», с какими бы то ни было эпитетами, если мы собираемся переходить на МСФО и МСО.

Привычка называть по-русски бухгалтерские затраты   первоначальной стоимостью, восстановительной стоимостью, остаточной стоимостью, балансовой стоимостью и пр. – становится вредной и любом зарубежье, и в России. Все эти словосочетания с термином «стоимость»   теперь не соответствуют новейшим смыслам бухгалтерских измерений и стоимостных оценок по МСФО и МСО.
Мы подошли к самому тонкому моменту, касающемуся экономических измерений – к пониманию того, чтó измеряется. В высказывании М.И. Туган-Барановского очень хорошо по-русски выражен смысл, который он сам вкладывал в экономическую сущность явлений: "эта картина стоила мне очень мало, но ценю я ее очень высоко".

А смысл заключался в том, что эта фраза понятна только при исповедании индивидуалистической методологии, против которой нет возражений, если она не запрещает признавать объективные свойства экономической среды (рынка). В субъективистском смысле «ценность» и «стоимость» либо несоизмеримы (если каждая из них измеряется, то в разных мерах), либо они должны быть равны между собой   при «позитивно-эффективном» рынке, исключающем предпринимательскую методологию.

Психоаналитики утверждают, «оговорки» намного точнее характеризуют истинные мысли, чем самые пространные речи или тексты. В обсуждаемой цитате я выделил маркером теорию стоимости – там, где по предлагаемой логике должна была бы быть теория ценности (или ценностей). И эту «оговорку» М.И. Туган-Барановского сегодня повторяют все русские экономисты-неофиты, многие даже не понимают, с чем она связана (этот и другие вопросы, связанные с обсуждаемой темой, я задавал авторам популярных учебников по микроэкономике и переводчикам фундаментальных фолиантов). А дело-то в том, что теория ценностей (аксиология) занимается совершенно другими вопросами и сюда имеет отдаленное отношение – я об этом немного написал в книге [4], и намерен опубликовать отдельное исследование, но уже ближе к философии.

А для экономики испокон века все достаточно полные словари поясняют перевод на русский язык английского cost, французского «соût» и немецкого «Kosten»   с указанием на их основной смысл, по-русски передаваемый словами: «обходиться в» «обошлась…», что соответствует русскому пониманию «затрат», «издержек» или «себестоимости»   последний термин появилась в русском экономическом языке спустя лет десять после кончины М.И. Туган-Барановского, а то и другое произошло уже в Советской России.
Термин «себестоимость» правильно передает общий смысл этих иностранных слов, хотя практическое включение бухгалтерской амортизации в расчет себестоимости   противоречит всем бухгалтерским правилам: и международным, и американским. Не зная этого, российские бухгалтеры и оценщики   при использовании русского перевода зарубежных шаблонов, в которых вместо cost of sale стоит «себестоимость»   на практике совершают грубейшие ошибки, повторно учитывая или вообще теряя амортизацию.
Таких «мелочей» в экономических измерениях несть числа, и каждая из них чревата ошибочным результатом. Я выбрал только те примеры, которые наглядно иллюстрируют бессмысленность как схоластических «споров о терминах», так и согласительных (конвенциональных) или директивных способов разрешения таких споров. Никому же не приходит в голову разрешать доказательство теоремы или вывод формулы – для тех же целей оценочной деятельности – согласительным или директивным способом!
В настоящее время продолжает множиться количество автономных русских языков, на которых общаются между собой «договорившиеся внутри себя» группы экономистов разных дисциплин и школ, политиков разных партий и менеджеров различного калибра.

Вавилонское столпотворение многорусскоязычного в экономическом знании все растет и множится, и если так это будет продолжаться    конец известен.

Конфуций: «Вещи, которые имеют неправильные имена, не могут осуществляться».

Основатель научной семантики, которая стала теперь основой компьютерного программирования, Альфред Тарский: «Трудно с психологической точки зрения признать естественным такой метод построения дисциплины, в котором роль первичных понятий   а следовательно понятий, содержание которых вроде как понятно само по себе и не требует дальнейших пояснений,   выполняют того рода понятия, которые в прошлом были неоднократно источником путаницы и недоразумений».  (Курсив по оригиналу)
А вот о чем свидетельствует анализ нового Закона «О техническом регулировании»:

«Значение терминологических изменений состоит в том, что они позволяют согласовать ожидания основных заинтересованных лиц на уровне смысла основополагающих понятий... Терминологическая часть претерпела существенные изменения по сравнению со старым законодательством. Отдельным известным терминам дана непривычная для российских специалистов трактовка» .

10. Содержание экономических измерений во взаимосвязи с юридической формой

Теория и практика новейшей оценочной деятельности тесно связана с той правовой (юридической) формой, которая придается основному экономическому содержанию – не только оценки стоимости имущества, но и других экономических измерений, из которых особо выделяется финансовая (бухгалтерская) отчетность. Первейший общий принцип экономических измерений, зафиксированный в общепринятых принципах бухгалтерского учета   это приоритет экономического содержания перед юридической формой .

Этот принцип не умаляет значение правовой стороны в экономических измерениях. Юридическая форма, лишенная экономического содержания, столь же бессмысленна, как и бесформенное (не редуцированное к институционально-правовой форме) содержание.
Мировая и, особенно, российская практика постоянно подтверждает вредоносность подмены или подавления юридической формой содержания экономических измерений. Особенно резко критикуют так называемое «оюридичивание» известные в нашей стране специалисты по современному бухгалтерскому учету и финансовой отчетности   В.Ф. Палий, руководящий сейчас подготовкой новой редакции Закона «О бухгалтерском учете», Л.З. Шнейдман, руководитель департамента Минфина, и другие известные специалисты (см. книги, статьи и свежие публикации на сайтах по бухгалтерскому учету).

А как относятся к праву оценщики?   Согласно общепринятой в мире методологии оценочной деятельности имущество представляет собой не просто «вещь», а вещь вместе со всеми имущественными правами на нее (включая обременения, сервитуты и пр.). Обратим внимание на одну формулировку (из, возможно, слишком растянутого текста), содержащуюся в МСО 2005 «Общие понятия и принципы оценки» (ОППО), п. 3.6:

В техническом (формальном – Г.М.) смысле оценивается именно право собственности на данный актив, а не сам по себе актив — осязаемый или неосязаемый. Тем самым концептуально различаются экономическое понятие «оценка стоимости актива», объективно основанное на возможности покупки и продажи этого актива на свободном рынке, и каким-либо субъективным понятием, предполагающим некую «внутреннюю» или иную базу, отличную от Рыночной стоимости. Вместе с тем, в МСО 2 отмечается, что объективное рыночное понятие имеет специальные приложения в случаях ограниченно рыночной или нерыночной оценки стоимости имущества... Терминология финансовой отчетности не во всем совпадает с терминологией, используемой оценщиками. Если следовать (установленной в МСО – Г.М.) классификации, оценщики имеют дело преимущественно с фиксированными (внеоборотными) активами.
Можно говорить не только о том, что лишь «формально» оценивается стоимость прав собственности на имущество, но и «содержательно»   оценивается не любая, теоретически (абстрактно, индуктивно) предполагаемая категория стоимости, а только соответствующая сегодняшнему нормативному знанию, причем «общепринятому» только в данной профессиональной дисциплине, т.е. в оценке стоимости имущества.

Такая позиция, несомненно, раздражает и эконом-теоретиков, и бухгалтеров-аудиторов, и самих оценщиков, привыкших к другому нормативному знанию.

Но выход один – не нравится, но хочется быть в «цивилизованном мире»   доказывайте свою позицию в международном сообществе оценщиков, чтобы ваша позиция стала общепринятой. МКСО для этого открыт. Во всем этом деле реальную помощь оценщикам могут оказать юристы, но такие, которые восприняли и осмыслили новейшее содержание нормативного экономического знания   вообще, и по оценке стоимости и управлению стоимостью имущества – в частности.

Не будучи сам специалистом по юридическим вопросам, я неоднократно включался в их обсуждение – НО только с излагаемых здесь экономических позиций. Вместо номенклатурного неприятия я получал поддержку излагаемым здесь положениям от наиболее компетентных специалистов по экономическим проблемам собственности и экономики права (В.Г. Гребенников, А.Н. Козырев и др.) и от профессиональных юристов «высшей пробы» (В.А. Дозорцев, А.Г. Лисицин-Светланов, К.И. Скловский и др.) – причем происходило это публично: на заседаниях Научных советов РАН, на парламентских слушаниях (под стенограмму) и т.п.
Приведу полезную информацию, которая относится и к правовой стороне оценки .

В рамках гражданского права изучаются не все, а только гражданско-правовые способы охраны собственности. При охране права собственности различные нормы и институты права собственности играют различную роль. Одни из них охраняют отношения собственности путем их признания, тем самым распространяя на них защиту гражданского закона. Таковы например нормы об отсутствии ограничений количества и стоимости имущества находящегося в частной собственности. Другие правила обеспечивают необходимые условия для реализации вещных прав и в этом смысле тоже важны для охраны, например правила регистрации прав на недвижимость и сделок с ней. Наконец третьи устанавливают неблагоприятные последствия для нарушителей вещных прав, т.е. непосредственно защищают от противоправных посягательств... Термин «имущество» применяется в гражданском праве неоднозначно. Часто под имуществом подразумевают вещь или определенную совокупность вещей. В ином значении употребляется термин «имущество», когда под ним понимают объединение имеющих денежную оценку как вещей, так и имущественных прав. Третий вариант: термин «имущество» включает в свой состав права (имущественные и обязательственные) и обязанности (например, наследственная масса).

В своем докладе и ответах на вопросы (на заседании нашего Научного совета РАН) К.И. Скловский разъяснял ряд научно-юридических вопросов, в частности, о необходимости в юридическом знании таких «размытых» понятий как имущество, что позволяет обращаться к фундаментальным научно-философским и научно-экономическим основаниям (смотрите его книгу) и очень помогает в его работе практикующего юриста.

Дополню это обсуждение новейшим научно-философским взглядом на проблему :

Категория «собственность», рассмотренная в самом широком социально-философском смысле, обозначает отношение по поводу присвоения людьми неких значимых социальных явлений (называемых в экономике «благами», – Г.М.), способность владеть ими и отчуждать их (оставляя за собой или делегируя другим возможность распоряжения или пользования). Важно подчеркнуть, что собственность представляет собой не само явление («благо», – Г.М.), принадлежащее человеку (как это следует из бытового значения термина, когда собственностью называют объект владения), и не субъект - объектную связь между человеком и предметом собственности, а общественное отношение, возникающее между людьми по поводу используемых объектов и придающее им (людям) статус собственников или лишенных собственности.

Следует полностью солидаризироваться с изложенным там же «методологическим подходом, который формулируется современными специалистами, различающими:

- собственность как экономическое отношение, как устойчивую воспроизводимую связь между людьми,
- и собственность как юридический феномен, волевое выражение и закрепление реальных связей в дистрибутивных нормах права».
Никакого третьего подхода научному и практическому знанию неизвестно, хотя есть вульгарно-бытовое применение слова «собственность», которое было привито в эпоху социалистической уравниловки   в дореволюционной России этого не могло быть.

«Ты не стул сломал,   кричала мне секретарь партбюро школы в пятьдесят каком-то году, – ты сломал социалистическую собственность!»

Позволю себе под конец самоцитирование (см. сноску [4]), хотя эту информацию я представлял еще в комментарии к МСО 2000.
Международные стандарты оценки являются документом, признанным в мировом сообществе. Однако следует отметить, что при формировании Стандартов сказалось влияние англо-американской системы права. Вследствие этого прослеживаются некоторые коллизии по сравнению с континентальной системой права (Россия, Франция, Германия), в частности, в разделении понятий имущества на движимое и недвижимое. В англо-американском праве действует исторически сложившаяся классификация имущества на недвижимое (real property) и движимое (personal property). Под движимостью (personalty) и недвижимостью (real estate) в англо-американском праве подразумеваются вещи, т. е. предметы внешнего (материального) мира, находящиеся в естественном состоянии в природе или созданные трудом человека, которые не обременены правом собственности.

В соответствии с Гражданским кодексом РФ (ст. 130), имущество делится на движимое и недвижимое, без уточнения содержательных и формально-правовых различий между недвижимостью, недвижимым имуществом и недвижимой вещью; между движимостью и движимым имуществом. Во многих российских документах последнего десятилетия проявляется нечеткость в понимании различий (или их отсутствия) между «имуществом» и «собственностью», особенно, как вещью, а не как правом на эту вещь.

Во французском языке, который долгое время был основным языком международных документов, существует единое понятие propriété, которое переводится в зависимости от контекста - и как «имущество», и как «собственность» - на русский, а также и на английский языки. Но в русском и в английском языках различаются два понятия: «имущество» (property) и собственность (ownership). Исторически в русском языке закрепился, в частности, пришедший впервые из французского языка термин интеллектуальная собственность, которая относится к имуществу (в оценке) или активам (в финансовой отчетности).

Это не вызывает профессиональных затруднений, если не стараться из терминологической «несимметричности» делать какие-либо методологические выводы. Имущество (например, недвижимое) означает осязаемую или неосязаемую сущность вместе с имущественными правами (правами собственности), но никак не права (форму) - без сущности (содержания), на которую только и могут распространяться те или иные правомочия.

Но, к сожалению, в современной России юридические формы никто даже не пытается наполнить по-настоящему современным, новейшим экономическим знанием    по той причине, что оно (как и всё научное знание) последние 15 лет игнорировалось и даже пресекалось со стороны государственной власти и обслуживающих ее «научно-экспертных» организаций. Если на самом деле закончилась антисциентисткая вакханалия во всей отечественной науке, то появляется шанс преобразовать деятельность так, чтобы впредь не было оснований говорить о «вырождении» науки, экономики и самой России.

Заключение

Во всех изданиях МСО повторяется предостережение (ОППО, п. 4.1):
Неточность языка, особенно в международном общении, может приводить   и на самом деле приводит   к ошибочным толкованиям понятий и недоразумениям. Это особенно становится проблемным тогда, когда слова, широко употребляемые в повседневном языке, используются и для обозначения специфических понятий в рамках конкретной дисциплины. Именно так обстоит дело с употреблением в сфере оценочной деятельности терминов цена, затраты, рынок и стоимость.

Сегодня мы можем к этому добавить, что происходящие изменения в исходных понятиях и самом экономическом содержании нашей дисциплины – оценки стоимости имущества   никто не разъяснит, кроме нас самих. Научно-практические обоснования системы базовых понятий этой дисциплины, в новейшем понимании неразрывно связанной с управлением стоимостью имущества, становятся все более прозрачными и доступными для непосредственного применения в оценочной деятельности.

Единственное, что сейчас крайне необходимо сообществу профессиональных оценщиков – это единство самого этого сообщества в осмыслении и освоении существенно обновляющихся методологических основ своей профессии, что не противоречит соперничеству (конкуренции) на рынке оценочных услуг.